Выйти из боя - Страница 88

— Дед, твою… Мне нужно, чтобы ты живой был. Не хочу я старым грибам мозги вышибать. Неприлично это. А с вашей стороны крайне неприлично отказываться. Я здесь бегаю, понимаешь, одинокая и беззащитная. Проводили бы, что ли?

Старикан хмыкнул:

— Это другое дело. Против такого довода мне возразить нечего. Куда мы отступаем?

— В Камышовую гавань. И время поджимает. Рысцой придется.

Старик уставился на Катю.

— Вы, душа моя, как себе это представляете? Я на Филлипида похож? Вы мне бессовестно льстите. Я до Северной гавани еще доберусь. Но что до Камышовой, что до Афин, — увы, вряд ли.

Старик был прав. До бухты километров двадцать, в городе машину перехватить трудно будет.

— Сообразим что-нибудь. Транспорт найдем, — пробормотала Катя, прислушиваясь к стрельбе. Пулемет работал чуть ли не в соседнем дворе.

— У меня свой транспорт есть, — скромно заявил старикан. — Вы сядете на раму, а я покручу педали…

Катя уставилась на пристроенный у ступенек велосипед.

Наверху грохнул близкий пушечный выстрел. Со свода подвала посыпалась пыль.

— Наверняка трехдюймовка, — Константин Сергеевич задрал голову. — Послушайте, кажется, мы опоздали.

Катя вытолкнула наверх велосипед. Стоило открыть дверь, как в уши ударил близкий пулеметный треск. Бил явно «МГ». Двор или два от домишки № 4.

Катя скатилась обратно.

— Константин Сергеевич, вы приготовьтесь, но наверх пока не показывайтесь. Проблемка одна, я чуть осмотрюсь…

На улицу не высунешься. Уходить нужно через низинку. Катя стояла на коленях рядом с грудой хвороста, изображающего заднюю границу дворика. До возведения здесь настоящего забора руки у уважаемого Константина Сергеевича за почти восемьдесят лет, видимо, так и не дошли. Катя попыталась представить, как перекидывает через колючую преграду велосипед и престарелого исследователя. Хрен его знает, велосипед, может, и выдержит. Но внизу точно подстрелят. И старого мухомора, и вас, товарищ сержант. Еще хорошо, если свои из «максима» не положат. По низинке шагов тридцать, все по открытому. Пока научный антиквариат прочухается, пока велосипед подберет…

Наискось через низинку ударил «МГ». Было видно, как строчки косят траву по гребню. Прямо из соседнего двора чешет, сука. Ладно, раз уж все равно зажали…

Катя перебежала дворик, прижалась спиной к стене сарайчика. За ним слышались голоса немцев. Вот черт! Сержант вытащила из кармана увесистое тельце «Ф-1». Как нарочно, из подвала все-таки выбрался старый мухомор. В сером длинном пыльнике, и парусиновый портфель под мышкой. Принялся возиться у двери подвала.

Катя услышала треск досок в двух шагах от себя, через забор лезли немцы. Пришлось отложить гранату.

Когда передний, рослый ефрейтор с винтовкой наперевес перебрался через ограду, Катя уже стояла за углом наготове. Крепко ударила по щиколотке ногой, немец с проклятием повалился на рассохшуюся бочку. Второй, оседлавший заборчик, успел только вскинуть голову, нож вонзился ему под подбородок. Катя, не оглядываясь, прыгнула на спину ефрейтору. Тот упрямо пытался встать, хотя клинок уже от уха до уха вскрыл горло. Девушка скатилась с ефрейтора под защиту стены сарайчика, подобрала гранату. Немец на заборчике повис, нелепо зацепившись сапогом, пальцы, упершиеся в землю, подергивались.

Константин Сергеевич смотрел, замерев у двери подвала. Глаза за толстыми линзами совсем уж будто у кальмара стали.

Выдергивая чеку, Катя яростно кивнула в сторону задней ограды. Старикан, догадливо потрусил туда, толкая велосипед за рогатый руль.

Из соседнего двора вопросительно заорали. Швыряя гранату, Катя успела заметить возящихся у кургузого миномета немцев. Обер-фельдфебель смотрел прямо в ее сторону. С опозданием вскинул автомат. Катя юркнула за сарай. Во дворе грохнуло. Катя вскочила, выпустила длинную очередь в дым и в кого-то шевелящегося на земле. Метнулась в угол двора, туда, где у сортира возился старикан.

— Здесь калиточка… — начал объяснять Константин Сергеевич.

Катя ногой вышибла мудрено соединенный и держащийся на каких-то веревочках щит. Высунулась во весь рост, всадила остаток диска в доски и мальвы соседнего заборчика. Швырнула автомат, толкнула вниз велосипед, обхватив старика и рявкнув: «Руки!», покатилась на дно низинки, стараясь уберечь подконвойного от слишком тяжких ударов и толчков. Константин Сергеевич только хекал. Кубарем влетели в лопухи. Катя выпустила старика.

— Наверх, живо!

Старик, придерживая очки, шустро проковылял до склона, полез вверх. Катя, волоча проклятый велосипед, догнала, подпихнула в зад пыльника. Откуда-то по ним стреляли, — пули глухо стучали в склон. Наверху Катя сбила с ног замешкавшегося деда, поползли, свалились в крошечную выемку. Недалеко над сухой травой неподвижно торчали стоптанные каблуки сапог. Катя приподняла голову, глянула, этот, как его, Гриша с Кавказа. Шаг до ровика не дошел, раскинулся, спина осколками изодрана. Над головой все свистели пули.

— Ползем, Константин Сергеевич.

Дед неуклюже, но старательно полз следом. Свалились в ровик. Старик посмотрел на убитого. Катя не успела остановить, Константин Сергеевич лег животом на землю, дотянулся, потрогал шею бойца.

— Наповал, однако. Что дальше делаем, товарищ эвакуирующий?

— Сейчас дух переведем, я ваш хренов агрегат вытащу, и полезем дальше.

— Это не «агрегат», как вы изволили выразиться, а «Дукс». Велосипед потрясающей надежности…

— Фиг с ним, пусть «Дукс». Там, за насыпью, можно будет на колеса поставить… — Катя замолчала, выдирая из-под комбинезона «наган».